В 2023 году Канада пережила худший за всю историю сколько-нибудь точной лесной статистики сезон лесных пожаров. По данным Канадского межведомственного центра по лесным пожарам, их общая площадь с начала года составила 17,9 млн га — это почти в 8 раз больше среднего значения за предыдущие 20 лет.

От огня пострадали леса всех канадских провинций и территорий, как вполне освоенные, так и дикие, вплоть до самых северных границ леса. Катастрофические, выходящие далеко за среднемноголетние значения площади, пожары начались в мае и практически без перерывов продолжались до самого конца сентября. Вполне возможно, что местами они продолжатся и в октябре, хотя самые крупные пожары на севере страны наконец-то залило дождями. 

Об ущербе пока судить рано, но уже известно как минимум о шести погибших, и это только непосредственно от огня. Рост смертности в результате задымления обычно на несколько порядков превышает число погибших от огня.

Пожары такого масштаба за год «съедают» больше древесины, чем все лесозаготовители страны за несколько лет. Точной статистики пока нет, но в любом случае речь идет о совершенно катастрофических потерях и последствия как для людей, так и для природы.

Из каждой такой катастрофы необходимо извлекать определенные уроки, чтобы попытаться избежать её повторения в будущем. Леса Канады очень похожи на наши, поэтому уроки канадских лесных пожаров вполне актуальны и для России. Конечно, некоторые причины катастрофы обнаружатся только потом, после детального изучения ситуации, но некоторые выводы можно сделать и некоторые уроки извлечь уже сейчас.

1. Этот сезон канадских пожаров показал, насколько катастрофическими для лесов могут быть последствия глобального изменения климата — как прямые, так и косвенные. 

Прямые вполне очевидны: увеличивается продолжительность пожароопасного сезона, частота и интенсивность засух и периодов аномальной жары — всё это прямо влияет на количество пожаров и скорость их распространения, и радикально затрудняет тушение. Косвенные последствия менее очевидны, но тоже очень важны: потепление увеличивает масштабы гибели лесов от вредителей, болезней, ураганов, наводнений и других неблагоприятных факторов, и ведёт к накоплению в лесах разнообразных горючих материалов.

2. При так называемой «экстенсивной» модели лесопользования в лесу работает в разы меньше людей, чем при хорошо развитом лесном хозяйстве.

Причем значительная часть работает сезонно, зимой. Именно такая модель характерна для таежных лесов как Канады, так и России. В результате людей, которые знают лес и понимают, как с ним правильно обращаться, часто оказывается слишком мало, чтобы справиться с потенциально катастрофическим пожарами в самом начале их развития. А любая задержка в начале тушения пожара приводит к резкому росту необходимых сил и средств: при чрезвычайной пожарной опасности нужное для тушения число людей из-за каждого дня задержки увеличивается в несколько раз.

3. Если пожары в удалённых и труднодоступных лесах не тушить с самого начала (полагая, что затраты на тушение там будут слишком велики по сравнению с возможным ущербом) — они разрастаются до такой степени, что причиняют вред уже континентального или даже глобального масштаба. 

В Канаде, как и у нас, какая-то часть пожаров не тушится вовсе (это так называемый «monitored response» — когда за пожаром просто присматривают на всякий случай) или тушатся частично («modified response»). У нас этому соответствуют пожары в так называемых «зонах контроля» (удаленных и труднодоступных лесах, по которым региональные комиссии по ЧС вправе принимать решения об отказе от тушения).

4. Если в стране широко распространены пожароопасные хозяйственные практики, то люди воспринимают опасное обращение с огнем на природных территориях как норму. 

И никакая противопожарная пропаганда просто не работает. В этом отношении Канада и Россия тоже очень близки, и даже тройка главных пожароопасных хозяйственных практик одинакова.

5. Если не обеспечивать эффективную охрану лесов от огня, то все планы по развитию лесного комплекса, особенно в тайге, превращаются в макулатуру и пустые фантазии. 

При пожарах такого масштаба огонь становится главным лесопользователем. Он просто уничтожает те лесные ресурсы, на которые могли бы рассчитывать владельцы и строители лесных предприятий. Они и так при экстенсивной модели лесопользования весьма условны, поскольку без полноценного лесного хозяйства невозможно обеспечить воспроизводство ценных лесов в установленные сроки. А если ещё и огонь в любой момент сможет всё съесть, то долгосрочное планирование вообще утратит остатки смысла.

А что в этом году у нас? Нам опять повезло, причём второй год подряд — крупной пожарной катастрофы в российских лесах опять не случилось. Общая площадь лесных пожаров по данным дистанционного мониторинга составила в 2023 году (по состоянию на 5 октября) 11,4 млн га, в том числе на покрытой лесом площади — 5,7 млн га. В официальные сводки попало и того меньше — 4,3 млн га, в основном за счёт того, что часть пожаров официально не учитывается, например, в лесах на землях сельхозназначения или запаса. 

По меркам 80-х или 90-х годов прошлого века это считалось бы катастрофой, даже то, что попало в сводки. По нынешним временам это стало чуть ли не достижением. Но, как мы видим на примере Канады, пожарные катастрофы иногда приходят неожиданно, и их масштабы оказываются ошеломляющими. Вполне возможно, что следующая придёт к нам. К сожалению, мы готовы к борьбе с огнем ничуть не лучше, чем Канада.