Они могут вступить в силу в начале 2025 года.
Правительство внесло в Госдуму очередные поправки к Лесному кодексу о реализации лесоклиматических проектов. Они направлены на сокращение или предотвращение выбросов парниковых газов или увеличение их поглощения за счёт лесов. Предполагается, что поправки будут приняты в ближайшие месяцы, и вступят в силу с 1 января 2025 года.
Сама идея лесоклиматических проектов не нова — она вытекает как из международных соглашений, в которых участвует Россия (в частности, Парижского соглашения 2016 года и Рамочной конвенции ООН об изменении климата), так и из российских законов («Об ограничении выбросов парниковых газов»). Более того: первые два лесоклиматических проекта уже официально зарегистрированы в российском реестре углеродных единиц: Красноярский и Сахалинский.
Поправки к Лесному кодексу не открывают для лесоклиматических проектов никаких новых возможностей, а лишь формализуют их исполнение. Но, к сожалению, не обошлось и без ошибок, где как минимум одна — стратегического уровня.
Самая главная ошибка — поправки разрешают реализовывать лесоклиматические проекты в любых лесах, кроме лесов на землях сельскохозяйственного назначения. Это сразу отсекает самое перспективное направление лесоклиматических проектов, связанное с лесоразведением на заброшенных сельхозземлях или с возможностью придать естественно выросшим лесам статус управляемых и охраняемых.
ПОЧЕМУ СЕЛЬХОЗЗЕМЛИ ПОДХОДЯТ ДЛЯ ЛЕСОКЛИМАТИЧЕСКИХ ПРОЕКТОВ?
Заброшенных сельхозземель, пригодных для лесоводства, в России сейчас около 70–80 миллионов гектаров (официальные оценки скромнее — около 45 млн гектаров).
Из них около 30 млн гектаров уже заросли сомкнутыми молодыми лесами, и ещё около 20 млн находятся на разных стадиях зарастания. Ещё десятки миллионов гектаров сельхозземель могут быть заброшены в ближайшие десятилетия — научно-технический прогресс ведёт к резкому росту эффективности растениеводства и делает ненужными большие площади низкопродуктивных, неудобных для обработки земель, расположенных в районах рискованного земледелия. Их можно и нужно использовать для лесоводства.
Во многих случаях это единственный способ вернуть такие земли хоть в какой-то экономический оборот, использовать их для социально-экономического развития сельских территорий. Для лесоклиматических проектов они особенно хороши, потому что прирост древесины и связывание углерода в таких лесах легко посчитать. Всё, что нарастёт, будет новым, дополнительным, и пойдёт в зачёт поглощающей способности леса.
Стратегия низкоуглеродного развития предусматривается увеличение поглощающей способности российских лесов и других экосистем к 2050 году на 665 миллионов тонн СО2-эквивалента по сравнению с уровнем 2019 года. Это не очень реальная цифра.
Конечно, теоретически её можно было бы обеспечить, если бы прямо сейчас удалось навсегда прекратить катастрофические лесные пожары, потери оставшихся диких лесов, и обеспечить максимально возможные площади лесоразведения на всех подходящих для этого землях. Но если относиться к ней всерьёз, то по меньшей мере треть из этого целевого роста поглощающей способности могла быть обеспечена как раз за счёт развития лесоводства на заброшенных сельхозземлях. Внесенный в Думу законопроект практически лишает этой возможности.
Остальные неточности можно поправить уже на стадии реализации лесоклиматических проектов, если будет такое желание. Например, в число мероприятий, связанных с реализацией лесоклиматических проектов, включено воспроизводство лесов. Но воспроизводство леса — это его воссоздание там, где он уже был (например, на вырубках или гарях). В абсолютном большинстве случаев оно или никак не влияет на поглощающую способность лесов, или понижает её, причем иногда очень серьёзно.
Почему воспроизводство лесов не помогает поглощать больше СО2?
Дело в том, что в условиях, благоприятных для роста деревьев, любой свободный участок земли очень быстро естественным образом зарастает «пионерными» породами деревьев, например, берёзой, осиной, ольхой. Их продуктивность колоссальна, а семена разносятся ветром на огромные расстояния, поэтому новому лесу практически всегда есть из чего вырасти. А если это вырубка, где и раньше росли такие деревья, то к семенам и всходам добавляется поросль от корней и пней, которая растёт ещё быстрее.
Эти деревья в течение десятков миллионов лет оттачивали свою способность быстро захватывать любые новые территории и расти так быстро, чтобы никто другой просто не мог с ними конкурировать. Чтобы высаживаемые при воспроизводстве лесов деревья так называемых «ценных» пород (это чаще всего сосна, ель, лиственница, дуб), человеку приходится бороться с порослью быстрорастущих пионерных лиственных деревьев. В результате новый сомкнутый молодой лес образуется позднее и растёт поначалу медленнее. Хозяйственная ценность выращиваемого леса оказывается более высокой, а вот его поглощающая способность более низкой, чем если бы он рос и развивался сам, без всяких мер по его воспроизводству.
В общем, пока итог двухлетней работы Минприроды и Рослесхоза над этим законопроектом оказался не очень впечатляющим. Вряд ли он сильно навредит, поскольку перспективы реализации лесоклиматических проектов и без него не самые оптимистичные, но, к сожалению, и новых возможностей не откроет. Когда эти ошибки станут очевидными, предложенное регулирование лесоклиматических проектов придётся полностью переделывать.
Фото © Shutterstock
Поддержите «Землю» сегодня ради зелёного будущего завтра
Сделайте пожертвование в пользу «Земли» — любая поддержка важна и ценна для нашей общей работы. Только вместе мы добьёмся перемен.